Мастер Го[Го учит видеть] - Игорь Гришин

— Помнишь, я говорил тебе, что благодаря развитому восприятию люди древности одерживали победы над могущественными и опасными противниками? Восприятие делает противника и его усилия видимыми. А если ты видишь своего противника, и видишь все его действия, то справится с ним уже другая задача. Настоящий, смертельный противник, всегда невидим. Мышка не сможет при всём своём желании точно описать кошку. Кошка — это молния. Это страшные кинжалы. Кошка вооружена десятками страшных кинжалов — максимум того, что может рассказать опытная мышь, которая спаслась от кошачьих когтей. Но простая мышь не видит кошку. Она не видит, как кошка сидит и сверху изучает её. Мышка даже не подозревает, что кошка так велика и неподвижна. Она уверена, что кошка произведёт шум, шуршание, и мышка успеет заметить и убежать от неё. Но мышка никогда не видела кошку. И ничего не знает о её повадках. Кошка же — хищник. И она знает многое. В том числе и о восприятии.

Приведённый пример показался мне интересным. Вместе с тем, он был прост. Я люблю кошек и могу подолгу наблюдать за их повадками. Теперь я увидел, что не просто так тратил своё время. Мне захотелось многое добавить к сказанному им, но я решил сдержаться и сделать большую постановку.

— Как люди древности развивали и оттачивали своё восприятие?

— В том числе с помощью Го. Но всех методов людей прошлого мы не знаем. После того, как цивилизационный вектор изменил свою направленность, многие из этих методов перестали интересовать людей. Поэтому многое можно считать утерянным безвозвратно.

— А как люди древности делали это с помощью Го? — задал я следующий вопрос.

— Го не было для них самоцелью. И даже не было основным инструментом. Го было уделом вождей, как я уже не раз говорил тебе. Вождь ставил камни не только на специально расчерченную поверхность, — он сделал жест рукой по направлению к доске. — Камень мог знаменовать собой границу владения, а мог означать его центр. Постановкой камня привлекалось внимание всех членов племени. Многое понималось из контекста ситуации. Камнями вождь обозначал также важнейшие перекрёстки. И эти знаки могли читать и свои и враги. Если требовалось собрать груду камней, то к камню, поставленному вождём, каждый ставил столько камней, сколько было нужно, чтобы груда была заметна далеко окрест. Именно так образовались оборонительные стены и первые крепости. Отсюда в русском языке слова огораживать, городить, изгородь, город. Вождь ставил камень и говорил: «Го!» Так незаметный для кого–то перекрёсток путей становился заметным. Так Го учило видеть!

Это было неожиданно и ново, и вместе с тем, это показалось мне естественным. Я как будто собственными глазами увидел сказанное им. Мне показалось, что он заметил моё соединение с его рассказом.

— Если же вождь метал камень, — продолжил он, — то все члены племени метали свои камни туда, куда летел камень вождя. Поэтому камень вождя всякий раз превращался в ураган камней. Обрати внимание, что если один человек имеет могучее восприятие, а коллектив людей поддерживается в порядке, то это уже мощная боевая система. И то, что я рассказал тебе сейчас — не единственное искусство, которым владели люди древности.

Эта новая иллюстрация многое соединила во мне. Древние люди ещё меньше стали представляться мне примитивными и низкоорганизованными существами. Я неожиданно для себя нашёл подтверждение многим обычаям, корни которых я раньше не понимал.

По дырам не лазить!

В этой главе Игоря приглашают посетить собрание людей, играющих в го. В конце главы приводятся новые данные о пещере, упоминаемой в начале книги.

После первого похода в пещеру Видящих, я был вынужден уехать в Москву. Мы довольно долго не повторяли его. Хотя я неоднократно предпринимал попытки либо подбить Учителя к этому, либо хотя бы склонить в эту сторону. Наконец, мне показалось, что у меня что то получается. Я почти выбил из него обещание повторить посещение пещеры. «Уладив» ситуацию с ним, я решил подтянуть своих хвосты в Москве, чтобы и оттуда не было помехи будущей экспедиции. Я планировал закончить свои дела и в субботу утром первым рейсом вылететь обратно. Я решил построить наш будущий разговор так, чтобы выяснить, где мы были на самом деле. Что я видел. И что я должен был видеть. Рассказы о людях древности поразили меня своей панорамностью. У меня родилась идея, что внутри пещеры может находиться один из таких людей, находящийся в особом состоянии. На основании рассказов Учителя я предположил, что человек, обладающий огромным накопленным при жизни восприятием, может пользоваться этим восприятием и после своей смерти. Эта идея не казалась мне невероятной. Возможно, это восприятие действовало в районе пещеры или только внутри неё. Восприятие этого древнего человека могло создавать особое поле, оказывающее влияние на живые и даже неживые объекты. В течение недели я тщательно писал и редактировал свои вопросы. В том числе, вопрос о том, кто ходит в эту пещеру кроме Учителя, и почему её нет на основных туристических картах. Далее я собирался выучить все вопросы таким образом, чтобы задавать их, не сбиваясь его ответами. Я планировал задать каждый вопрос несколько раз в разные моменты нашего обсуждения. Немного видоизменяя вопрос так, чтобы это не бросалось в глаза. Я решил, что к субботе буду непременно готов, и что смогу, в конце концов, посмотреть все вопросы в самолёте. Однако обстоятельства сложились так, что я смог вылететь только через две недели. Этот срок оказался таким, что моё несгибаемое намерение задать именно такие вопросы и именно в таком порядке начало меня понемногу покидать. Некоторые из них перестали казаться мне настолько важными, как две недели назад. А вместо других у меня начали всплывать новые вопросы, на которые мне уже не хватало времени на осмысление и подготовку. Несмотря на всё это, я принял решение лететь и разговаривать. В конце концов, рассуждал я, у меня будет почти двое суток, в течение которых я обязательно выкрою пару часов для того, чтобы привести в порядок свои старые мысли, а также новые заметки, случись, такие будут.

Когда я в своих чёрных горных ботинках протопал по асфальтовой дорожке, ведущей мимо магазина к дому Учителя, то я представлял себе, насколько нелепо выгляжу со стороны. Мой туристический рюкзак, который я, на всякий случай взял с собой, был явно великоват. Я взял его на тот случай, если мы снова пойдём в пещеру. Мне очень не хотелось оказаться там второй раз неподготовленным и технически безоружным. Так, на самое дно рюкзака, я положил счётчик радиационного излучения, а также ещё несколько простых приборов, которые мне казались в тот момент совершенно необходимыми для получения экспериментальных данных. Рюкзак поэтому оказался, мягко говоря, немного громоздким, и я просто кожей спины чувствовал, как он бросается в глаза всем встречным и поперечным. В руках я нёс спортивную сумку, в которую положил продукты, которые купил по дороге из аэропорта. Почему–то у меня было странное ощущение, что Учителя нет дома. Но когда я пешком поднялся на четвёртый этаж и позвонил в его городскую квартиру, то невольно вздрогнул от неожиданности. Я услышал, что он дома и что он идёт открывать мне. Он достаточно приветливо поздоровался со мной, но ощущение того, что он посмотрел сквозь меня, не покидало меня в первые минуты нашей встречи. Было бы не очень здорово, если бы его заинтересовал мой рюкзак. Я разулся, постарался аккуратно поставить свою ношу, чтобы не греметь ею по полу, и в шерстяных носках прошёл в комнату, в которую он меня пригласил.

— Сегодня и завтра в горах будет плохая погода, — сказал Учитель, заваривая чай. — И поэтому я был вынужден изменить наши планы, — улыбнулся он.

Какое то нехорошее чувство прошло по моему пищеводу сверху вниз. Я как будто ещё в Москве знал, что в этот раз мне не понадобятся ни горные ботинки, ни спальник, ни рюкзак со всей той начинкой, которую я притащил с собой.

— Я решил, что нам сегодня стоит поговорить, — сказал Учитель, отпивая чай из своей чашки.

Он сидел напротив окна, которое было не окном, а застекленным балконным проёмом. Вернее так, за застеклённой дверью был застеклённый балкон. Впрочем, свет дня всё равно не поступал в комнату, так как весь проём был завешан не то чёрным экраном, не то чёрной шторой. Свет шёл лишь от проектора, который стоял за его спиной. А также от витрин с палеонтологическими камнями, которые располагались у самого входа.

— Как ты смотришь на то, чтобы поговорить? — cпросил Учитель драматическим тоном.

— Разве ты не хотел пообщаться со мной? — усмехнулся он.

Я сказал, что действительно очень хотел поговорить, и что у меня есть вопросы, которые я считаю важными и необходимыми для своего дальнейшего обучения.